Есть в этой истории и другие заинтересованные лица. Охрана, которая ничего «не видела и не слышала», администрация, стараниями которой состоялось такое соседство...

Восьмого октября прокурор Киева Анатолий Мельник инициировал проверку Лукьяновского СИЗО, где произошло убийство. Кроме того, он «настоятельно посоветовал» Управлению Государственной пенитенциарной службы в Киеве и области провести служебное расследование относительно руководителей изолятора, которые допустили совершение преступления на своей территории.

Впрочем, если головы и полетят, смерть арестанта послужит лишь поводом. СИЗО №13 всегда был местом неспокойным. Ежегодно там умирает до 20 сидельцев. Но начальство меняется значительно реже.

И все-таки последнюю смерть нельзя назвать традиционной. Обычно гибель арестантов списывается на болезни, несчастные случаи, суициды. Убийство в тюрьме — редкость. Хотя бы потому, что у виновного нет надежды оказаться не обнаруженным. Решиться на такое может либо псих, либо человек, которого попросили ликвидировать соседа по камере в обмен на определенные поблажки.

В Лукьяновском СИЗО "скорая помощь" не редкость

Делать выводы сложно, поскольку нет даже информации о том, по каким статьям обвинялись убитый и его сокамерник. А после скандального документального фильма о Лукьяновке в изоляторе очень серьезно стали относиться к мобильным телефонам. Так что связаться с сидельцами практически невозможно.

«На входе в СИЗО установили сканеры, — рассказал News24UA адвокат, правозащитник Олег Веремеенко. — Когда я был в Америке, видел такие только на входе в федеральные учреждения. Техника мощная, обмануть ее нереально, сканирует до костей. Коллеги узнавали — это очень вредно для здоровья. Так что с запрещенкой в изоляторе теперь очень строго. Я слышал, раньше был случай, адвокат умудрился пронести пистолет. Теперь не пронести даже иголку. Хотя сейчас, насколько я знаю, сканер не включен».

Из официальных источников известно следующее. В ночь на 6 октября в камере №215 охрана обнаружила труп арестанта. «По прибытии на место происшествия дежурного медперсонала его пытались реанимировать, вызвали бригаду «скорой помощи», — сообщает пресс-центр пенитенциарной службы. - Но действия медиков результата не дали, была констатирована смерть. Об этом была проинформирована прокуратура и органы внутренних дел. По результатам судмедэкспертизы, смерть наступила в результате телесных повреждений. Установлено лицо из числа сокамерников, которое наносило удары и причинило смерть. Подозреваемый уже подал следственным органам явку с повинной».

Садизм под маской безопасности

Тот же текст, практически слово в слово, за исключением второй части о причине смерти и подозреваемом, чиновники из ГПС озвучивают периодически. Мол, помощь была оказана моментально, но спасти не удалось. Точно так же в январе 2012-го пенитенциарии божились, что пытались спасти 21-летнего Руслана Ярмолюка. Парень просидел в камере 3 месяца по обвинению в краже мотороллера и умер от удара током. По версии ГПС — чинил розетку. По словам правозащитника Эдуарда Багирова, делал кипятильник из лезвий, проводов и спичек.

Как бы то ни было, вина администрации налицо. «Как правило, не имеет смысла заводиться и мастерить что-то из станка — кипятильники дешевые, легальные, их можно свободно получать в передачах, — сообщает бывший арестант Лукьяновского СИЗО Александр Володарский. — Впрочем, допускаю, что в камере была безвыходная ситуация, и зэкам действительно пришлось делать кипятильник из подручных материалов. Это — вина администрации. Тюрьма не предоставляет никаких средств для нагревния воды. Когда я сидел, даже горячего чая в тошнотворном меню столовой не было. Идет расчет на то, что заключенные будут греть воду сами. И если зимой, в лютый мороз, зэки остались даже без горячего чая — это уже пытка холодом. Поэтому, если парень, которого убило током, действительно что-то мастерил — обвинять в этом нужно не его, а администрацию, которая должна обеспечивать человеческие условия проживания в камере».

С Володарским спорить сложно. Особенно на фоне просочившихся из изолятора слухов о том, что Руслану, корчившемуся на полу 40 минут, наблюдатели-охранники не пришли на помощь. Засуетились лишь когда прибыла «скорая».

«На моих глазах заключенный умирал три дня, он не мог есть, не мог ходить, лишь ползал и испражнялся под себя, — вспоминает Володарский. — Охранники лишь ободряюще советовали ему «не быть бабой». Начальником СИЗО тогда был гражданин Старенький, позже ушедший на повышение. В СИЗО не оказывают медицинскую помощь. Это общеизвестный факт. Вся украинская пенитенциарная система — одна большая фабрика смерти».

Умываем руки

В июле в Донецком СИЗО скончался 28-летний Роман Валетов

Немалые силы уходят на то, чтобы скрыть реальное положение вещей. Потому что менять его пенитенциарии не могут и не хотят. В июле в Донецком СИЗО скончался 28-летний Роман Валетов. Родственники утверждают, что парня жестоко избили, о чем свидетельствуют многочисленные травмы и гематомы. Естественно, в пенитенциарной службе заявляют, что Валетов травмировался сам. Мол, у него были судороги, похожие на симптомы эпилепсии.

В СИЗО его доставили за очередную кражу металлолома, до этого Роман уже имел судимости. В последний раз мать видела сына за 12 дней до смерти, вполне здорового. По ее словам, он никогда не страдал эпилепсией и с сердцем проблем не имел. Но тюремщики настаивают на своем: может, раньше и не имел, а как попал в СИЗО, периодически падал на пол и бился в судорогах. Его якобы даже лечили, что и вовсе из мира фантастики.

Понятно, что правоохранительная система не на стороне погибшего. В результате принята версия администрации изолятора, причиной смерти названа ишемическая болезнь сердца. Гематомы, выбитые зубы и поломанные ребра — это, конечно, симптомы болезни сердца, не иначе...

А одесские пенитенциарии вместе с прокуратурой вообще пытались утаить факт смерти арестанта. Только после того, как информация просочилась в прессу, было дано официальное объяснение. 56-летний заключенный, ранее не судимый, порезал себе горло и грудь. Его доставили в медчасть, где он пришел в себя исключительно для того, чтобы сообщить, что во всем виноват сам, и умереть. Конечно, проверки в отношении сотрудников СИЗО и медиков проводились, но стоит ли говорить, что закончились они ничем.

Еще более странно выглядит смерть в Донецком СИЗО Антона Игольникова. Мужчину в феврале признали виновным в убийстве брата главы Нацбанка Сергея Арбузова. Хотя имела место драка, а не хладнокровное убийство, и квалифицировать деяние Игольникова можно было иначе. Тем не менее Ворошиловский райсуд Донецка приговорил его к пожизненному заключению. Официальную причину смерти назовут только после вскрытия, но предварительная — сердечная недостаточность. И ставить ее под сомнение эксперты вряд ли станут.

Аспирин от аппендицита

Действительно, от обострения хронических болезней заключенные умирают нередко. Но виноваты в этом не только пенитенциарии. И даже, в первую очередь, — не они. На лечение одного зэка государство выделяет около 28 грн. в месяц. Это меньше 1 грн. в день. И если колонии хотя бы способны зарабатывать на свое содержание, то СИЗО целиком и полностью на иждивении государства. Арестованных запрещено привлекать к труду, ведь они еще не признаны виновными. Поэтому в медчасти больному, в лучшем случае, дадут таблетку аспирина со словами: «одна половинка от живота, другая от головы».

За год отдает Богу душу каждый сотый заключенный. Но и это число, скорее всего, фикция. Условия существования в застенках не способствуют укреплению здоровья. В цивилизованном мире считается, что приговор суда может лишить преступника только свободы, но никак не всех остальных прав. У нас же, отправляя человека на год-два на зону (к примеру, за кражу), государство нередко лишает его не только здоровья, но и жизни.

«У моей знакомой сидит сын, — рассказывает правозащитник Александр Кудинов. — Человек, с которым его задержали, за восемь месяцев пребывания в Донецком СИЗО заболел и умер от туберкулеза. Вернее, умер он уже на свободе, его выпустили за несколько недель до смерти. Он находился на предварительном заключении, суды по его делу только начались».

Этот случай не единичный. Тяжело больных заключенных отпускают домой умирать, а не лечиться. В самой же тюрьме лечат только особо отличившихся, вроде экс-премьера. Остальным зэкам недоступны не то что немецкие врачи, но и элементарные лекарства.

Весной в Совет судей Украины поступило обращение первого зампредседателя Государственной пенитенциарной службы Сергея Сидоренко, в котором сказано, что ответственность за смерть взятых под стражу и осужденных лежит также и на судьях, которые отказывают в освобождении тяжелобольным. Он просит Совет судей Украины обратить особое внимание на такую практику, ведь в 2011 году судами отказано в освобождении от дальнейшего отбывания наказания в связи с болезнью 292 тяжелобольным, из которых 102 уже умерли.

В ответ была создана рабочая группа. Что она наработала, ей одной и известно, а воз и ныне там. С Сидоренко согласен и адвокат Олег Веремеенко. Суды упорно не желают менять меру пресечения даже людям, которые явно при смерти, хотя закон дает им такую возможность.

«По одному резонансному делу у меня был подзащитный — Максимов, — говорит Веремеенко. — У него был цирроз печени. Когда его арестовали, он похудел буквально в два раза. Мы видели, что на заседание его приносили, он не мог двигаться. Просили изменить меру пресечения, врач выступал. Судья послушала — и отказала. А на третьем заседании сообщила нам, что он умер. И ведь видела, в каком человек состоянии. С такими судьями никакой закон не поможет».

И напоследок всего один пример. Подсудимый Мосесов четыре с половиной года ждал приговора в Севастопольском СИЗО. Не дождался — умер от СПИДа. За эти годы его доставляли в суд всего один раз. Вот такое правосудие. Может показаться, что подобное отношение — что-то вроде кары за преступление. Но за годы независимости более трех миллионов украинцев побывали в тюрьме. Это 10% взрослого населения страны. Далеко не все они попали туда за дело. А значит, это касается каждого.

Елена Розвадовская

Читать по теме:

Америка и Европа под каблуком Тимошенко