Исторические Хроники. 17 мгновений весны 1939. Италия - це Европа. Руслан Бизяев

Руслан Бизяев

Текущая ситуация в ЕС так и просит оглянуться назад. Ведь история-это политика, завернутая в прошлое.

Исторические Хроники.

Тень 30-х. Глава третья.

17 мгновений весны 1939.

Часть четвертая. Италия - це Европа.

Тема объединенной Европы не нова. И в 30-е годы двадцатого века у нее было достаточно адептов.

Одним из них был...лидер итальянских фашистов Бенито Муссолини. Но обо всем по порядку.

Особую актуальность «европейская идея» приобрела после окончания Первой мировой войны.

И неудивительно: Великая война резко поколебала ведущую роль Западной Европы, вызвав к жизни концепцию «Единой Европы», главной целью которой стало сохранение позиций Старого Света на мировой арене.

В период между двумя мировыми войнами эти идеи были представлены сразу в нескольких вариантах.

Можно упомянуть и панъевропейское движение во главе с Р. Куденхове- Калерги и А. Брианом, и более радикальные планы объединения Европы от идей мировой революции до расширения «жизненного пространства». Особого внимания заслуживают концепты, исходившие в первой половине 30-х годов XX века непосредственно из колыбели европейской цивилизации «вечного города» Рима.

В первой половине 1920-х годов фашизм - невиданный ранее вариант государственной формации - окончательно утвердился в Италии.

Заметим, что в это время классический итальянский фашизм еще не успел дискредитировать себя агрессивным характером внешней политики и союзом с национал- социалистской Германией.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что уже в первой половине 1930-х годов глава Италии (дуче) Б. Муссолини предложил Старому Свету свой, фашистский вариант европеизма, который был приспособлен к условиям существовавшей Версальской системы и обладал известной привлекательностью. Отметим также, что Муссолини пытался реализовать свои идеи не только с помощью инструментов обычной дипломатии, но путем «мягкой силы».

Итальянский диктатор выступил с рядом новаторских внешнеполитических инициатив, направленных на интеграцию стран Западной Европы (в выгодном фашизму варианте, разумеется).

В Италии, несмотря на националистический характер пропаганды, разрабатывались проекты реальной европейской интеграции - экономического объединения стран юго-восточной Европы под своей эгидой.

В сентябре 1932 года, например, был составлен меморандум, в котором содержалось предложение о создании таможенного союза дунайских стран, а также Германии, Италии и Чехословакии. В октябре 1932 года Муссолини выдвинул идею «нового политического порядка» вместо «дискредитировавшей себя слишком универсальной конструкции» в лице Лиги Наций.

Дуче заявил: «... если бы завтра... осуществились необходимые и эффективные предпосылки для сотрудничества четырех великих западных держав, Европа была бы умиротворенной с политической точки зрения и возможно даже стискивающий нас кризис подошел бы к своему концу».

В наиболее концентрированном виде идеи Муссолини получили развитие в «пакте четырех» - политическом альянсе Италии, Англии, Франции и Германии. Законченный вид проект этого соглашения приобрел в марте 1933 года.

Через год к дополнению политической комбинации в виде директората четырех стран Муссолини предложил идею создания «Соединенных штатов Европы» и «Европейского экономического союза», создание которых подразумевало экономическое сближение.

При этом предполагалось, что каждый участник «директората четырех» будет располагать собственной организацией «международного единства» - колониальной империей4. Однако ни «пакту четырех», ни проектам экономической интеграции «по Муссолини» по разным причинам так не суждено было реализоваться.

Интересно, что в первые годы нахождения у власти Муссолини не раз заявлял, что фашизм является уникальным феноменом итальянской культуры, а фашизм - «это не товар для экспорта».

Однако его родной брат и ближайший советник Арнольдо Муссолини уже в октябре 1930 года говорил: «Фашистский дух - в качестве сущности новой цивилизации - универсален. Он основывается на трилогии: власть (авторитет), порядок и справедливость.

Нестабильная и неспокойная Европа, раздираемая внутренними разногласиями,, не может найти спасение, кроме как в новом порядке. И по этой причине во всех странах мы сейчас видим прямые аналогии фашистскому движении».

В это же время один из главных популяризаторов фашистской идеологии П. Орано писал: «Италия Муссолини подобна Риму времен Цезарей и может быть преемницей в Европе и во всем мире».

В начале 1930-х годов Муссолини стал опровергать сам себя. «Фраза «фашизм - не товар для экспорта» не принадлежит мне, - говорил дуче, - она слишком банальна!». Теперь в высказываниях итальянского диктатора все чаще стала звучать мысль об «исторической неизбежности» распространения фашизма на весь мир.

Наконец, 27 октября 1930 года Муссолини заявил: «Я утверждаю, что фашизм в своей идее, доктрине, осуществлении универсален. Поэтому можно предвидеть фашистскую Европу, Европу следующую в своих учреждениях доктрине и практике фашизма»

К этому времени Европу поразил тяжелейший экономический кризис.

В условиях коллапса многих традиционных ценностей экспорт «римско-фашистского» опыта за рубеж мог действительно найти благодатную почву. Учитывая, что фашистская партия в Италии пришла к власти как раз на волне кризиса (правда, послевоенного) и в достаточно короткие сроки сумела выправить социально-экономическую ситуацию, пример был, что называется, заразительным. Неудивительно, что на первый план в фашистской внешнеполитической пропаганде вышла именно тема «строительства Европы».

Десятый номер идеологического рупора фашистов журнала «Джерар- кия» в 1932 году, например, был целиком посвящен теме «Фашизм - универсальная идея». В одной из статей Муссолини вновь утверждал, что фашизм стоит на повестке дня во многих странах и можно предвидеть скорую фашизацию Европы.

Подобные идеи получили свое законченное оформление в доктрине «универсального фашизма», которая подразумевала политику добровольного приобщения европейских государств к фашистской практике государственного строительства.

Первым шагом на этом пути стали усилия в рамках публичной дипломатии - создание международной неправительственной фашистской организации, некой структуры, которая координировала бы деятельность европейских фашистских движений,т.н. "фашистского интернационала".

Своего рода рекламой итальянского пути обновления «старой Европы» стал международный конгресс «Европа в настоящем кризисе», прошедший в Риме в ноябре 1932 года. Внешне он проводился под эгидой Итальянской королевской академии и вошел в историю как «Конгресс Вольта» (по имени знаменитого итальянского физика Александра Вольта), но на самом деле был приурочен к десятилетней годовщине прихода фашистов к власти в Италии.

Более того, он состоялся почти одновременно с Панъевропейским конгрессом в Базеле и в широком плане противостоял либерал-демократическим проектам объединения Европы в рамках панъевропейского движения.

Заглавная тема конгресса звучала так: «Духовные причины европейского кризиса и ценности европейской цивилизации в настоящем и будущем»; а в повестке дня стоял лишь один вопрос: «Возможно ли объединение Европы?». Естественно речь шла об объединении континента под флагом фашизма.

Из представителей значимых европейских держав не было только делегатов СССР. Выступавшие не скупились на восхваление итальянского опыта, главным образом корпоративизма, и рекомендации его в качестве основы для объединения Европы и «спасения всей цивилизации». «Единение победило гуннов, говорил один из британских делегатов, - а раздоры позволили туркам приблизиться к воротам Вены. В настоящее время Европа ожидает нового Собесского, а это и есть Муссолини».

И лишь с германской стороны, в выступлении А. Розенберга, была поставлена под сомнение «универсальность» итальянского опыта для построения «новой единой Европы».

В целом, в начале 1930-х годов перспектива объединения европейских фашистов под главенством Рима выглядела все более реальной. Но в тот момент, когда в Италии уже собирались перейти от теории к практике, произошло событие, которому суждено было стать поистине судьбоносным для реализации амбициозных планов Муссолини, да и для всей европейской истории в целом.

В январе 1933 года к власти в Германии пришла национал- социалистская партия А. Гитлера. И хотя официально дуче приветствовал победу нацистов, свидетельствовавшую о торжестве международного фашизма, на самом деле появление Третьего рейха спутало все карты итальянскому диктатору.

Идея об универсальности римского опыта была поставлена под сомнение, ведь ключевые доктрины германского варианта фашизма значительно отличались от «классического» собрата итальянского розлива, который, кстати, в значительно большей степени принадлежал европейской традиции, нежели языческий немецкий нацизм.

В начале 1934 года Муссолини открыто заявил: «Начиная с 1929 года. фашизм стал универсальным феноменом. Основные политические силы XIX века - демократия, социализм, либерализм - исчерпали себя. Новой политической и экономической формацией XX века есть фашизм. Фашизм есть идея и способ решения проблем не только в итальянском, но и в мировом масштабе.»

Фашистские иерархии определенно намеревались создать эффективную международную структуру, признававшую итальянское лидерство, способную оказывать воздействие на развитие политической ситуации в других странах и в целом быть проводником влияния Италии в Европе.

Другими словами, в Риме создавался организационный центр для экспансии фашистской идеологии и дальнейшей политической интеграции Европы.

В декабре 1934 года в швейцарском городе Монтрё итальянские власти организовали все-европейский фашистский конгресс. Европейский фашизм в Монтрё представляли партийные лидеры из 13 стран (Франции, Бельгии, Нидерландов, Австрии, Португалии, Испании, Ирландии, Норвегии и др.). Главной задачей конгресса было создание Фашистского интернационала.

Выступая перед делегатами, глава КАУР, известный фашистский поэт и пропагандист Е. Козельски, заявил, что организация открыта для всех, кто «духовно ориентирован на принципы политического, экономического и социального обновления, основанного на концепции иерархии государства и на принципе сотрудничества между классами».

Козельски подчеркивал, что приверженность движению должна быть вопросом именно духовным и не зависеть от принадлежности к той или иной группе. Рим Муссолини, уверял он, не претендует на руководство. Каждая нация должна идти своим путем и действовать своими методами в соответствии со своим национальным духом. Но национализм каждой страны будет при этом сочетаться с универсализмом фашистской доктрины.

«Таким образом, - утверждал глава КАУР, - идея «наднациональности» будет прочно гармонировать с идеей национальной».

Именно корпоративная идея, по мысли Козельски, должна была объединить фашистские элементы в Европе, а фашистская молодежь - обеспечить распространение фашистской веры.

«Фашизм, - говорил на банкете по случаю основания КАУР делегат от Нидерландов, - вернет каждой европейской нации ее былую гордость. Молодая Европа станет собранием наций, гордых за свою расу. Такой союз сделает Европу важнейшим центром мира».

Стать серьезной структурой, реальным инструментом «мягкой силы» Италии, Фашистскому интернационалу не удалось.

Этому способствовал целый ряд объективных и субъективных факторов: бойкотирование со стороны нацистов, разногласия среди его участников по «еврейскому вопросу», борьба внутри итальянской политической элиты, в частности, торпедирование идей Фашистского интернационала влиятельнейшим зятем дуче Г. Чиано, ставшим летом 1936 года главой итальянского МИДа.

Но главной причиной провала этого проекта стали зигзаги внешнеполитической линии Муссолини.

Пройдет три года, и в решающий момент, когда фюрер решит таки "закусить удила", свято веря в верность своего нового союзника и мощь его Средиземноморского флота, дуче вдруг заявит, что Италия к войне не готова.

И будет готова не ранее конца 1941 года.

Но это уже другая история.